тяжела ноша того, кто носит корону. глядя на сиятельного принца келя такие новости во времена величия кель'таласа редко посещали голову роммата, но все изменилось. их народ пережил столько великих утрат - и роммат каждую принимал как свою, потому что те века, которые он отдал кирин тору, не меняли его любви к родине, к величественным шпилям луносвета, излучающим магию столь могущественную, что тысячелетиями амани так и не приблизились к их святыне. он любил свою страну и желал ей лишь процветания. и правда верил, что их принц все вернет, ведь он нашел способ утолить их магический голод, искал выходы. тяжела ноша того, кто носит корону. принц кель тяжести не вынес. и даже по возвращении в луносвет роммат и помыслить не мог о том, чтобы прибрать всю власть к своим рукам. не потому что не мог - мог. его положение верховного магистра и близость к монарху сделали бы свое дело - к тому же, он всегда был и оставался талантливым политиком. но принц кель назначил правителем в свое отсутствие лор'темара - и как мог роммат оспорить его решение? даже если терон был простым воякой, если так посмотреть, измазывался в грязи и махал мечом. но роммат его уважал. не мог не уважать. потому что видел, что нет эльфа более преданного кель'таласу - он выдержал все тяжести, он изо дня в день поддерживал свой народ. поэтому он был на своем месте. все, что мог для кель'таласа и его теперь уже полноценного лидера сделать верховный магистр - быть рядом, чтобы дать совет. и сделать все возможное, чтобы взваленную ношу лорд терон выдержал. и с каждым днем он все больше походил на короля. даже если не носил гербовую накидку луносвета. этас тоже не носил. этас носил накидку кирин тора. а лор'темар никак не хотел признать, что повязан. по рукам и ногам. это вызывало насмешку, потому что роммат поболее терона и халдарона знал, что такое быть повязанным. его в казематы кирин тора не за ручку вели. потому что он спалил бы руки своих пленителей. и до сих пор был так настроен.

- люди состоят из дурных привычек, - это роммат знал прекрасно, испытал на себе, милость людей отдает гнилью, добросердечность смердит, как помойная яма, их лесть и уважение иллюзорны, фикция и иллюзия, рассчитанная на слабых умом и сердцем, время людей скоротечно, их лояльность же подобна флюгеру, следующему за ветром, само упоминание людей вызывало презрительное вскидывание бровей и закатывание глаз, роммат фыркает и подманивает себе кресло, которое глухо стучит ножками о пол, - в отличии от тебя, лорд-регент, я ответственно отношусь к своему здоровью и завтракал, - верховный магистр садится, в действиях его скользит усталость напополам с неувядающей мистичностью и изящностью, усталости, конечно, больше, но она не физическая, она моральная, лор'темар вот находил в себе силы улыбаться, а для роммата улыбка давно перестала быть нормальным явлением, он слишком привык к тому, что лицо скрывает, глаза и брови его всегда говорили куда яснее, чем та половина лица, что была укрыта воротником, спустя века привычка отвечать на улыбку ответной изжила себя, мало кто из ныне живущих в принципе мог похвастаться тем, что видел магистра улыбающимся, - но компанию составлю, - потому что ответные улыбки себя изжили, но ответные любезности - нет.

если не обращать внимания на твое очевидное презрение к кирин тору, великий магистр, я бы сказал, что ты весьма неплохо информирован

напряженные сцены. чтож, они всегда были. роммат в ней был виноват сам, потому что он, оплот прагматичности и логики, просто был слишком эмоционально взведен. потому что ему, в отличии от сильваны, не было плевать. роммату никогда не плевать, когда дело касается народа - его народа. его преданного и покинутого всеми и вся народа. и они потеряли преступно много на кель'данасе, потому что вновь были преданы - все они. до единого. роммат задыхался от ярости всякий раз, когда его народ пытались вновь уничтожить, его моральная боль была столь сильна, что это доходило до физической боли, его шрам на горле пылал так, словно из него сочился огонь, словно скверну залили в глотку - и она, эта дурная демоническая кровь, выжигала надежду, оставляла отчаяние. потерять лор'темара было нельзя. потому что народ син'дорай нашел в нем поддержку, нашел защиту, потому что они в нем нуждались. потому что роммат в нем нуждался. о чем не собирался говорить. он, как всякий гордый маг, проживший столько, сколько не дано прожить человеку, он, видевший юность нынешнего лидера отрекшихся, не мог видеть, как эта вчерашняя девчонка душит их, как отправляет на убой ради мести - они не могли, они были истощены, они не сняли траура по погибшим, погибших просто не успевали хоронить. и она это знала. этас это знал. син'дорай не дали ни сожаления, ни соболезнований - ничего. им даже не дали времени скорбеть. и не давали это сделать те, кто был частью их народа. когда-то. ни этас, ни сильвана, не были частью их нации - явно нет, раз они не понимали, что с народом кель'таласа произошло. и видеть, как они раздирают на части лор'темара, было больно - до клокочущей ярости, до воющего отчаяния. потому что все они нуждались в лор'темаре. возможно, роммат больше прочих.

- отчет по кель'данасу, лор'темар: большая часть рыцарей оттуда снята для помощи в нордсколе, что вызывает мои опасения, мы не можем потерять солнечный колодец вновь, - они обрели его с таким трудом, они проливали за него кровь, чтобы снова сиять, они умирали за него, они потеряли у его священных вод своего принца, роммат потерял, опять же, больше прочих, отчего иногда упирался взглядом куда-то в линию скулы лорда-регента и проваливался и пустоту, не мыслил ни о чем, не чувствовал ничего. пропадал будто, потому что отчаяние грызло его изнутри, роммат был изнурен, изможден, но даже в таком состоянии не мог просто сдаться, собирал крохи и берег их, их неприятный разговор был от того, что роммат просто не выдержал, не вынес, сорвался, столько потрясений разом не мог вынести даже он, но слова о кляузах на их недавних посетителей заставляют магистра надменно изломить бровь и сделать неопределенное движение рукой, полной царственной повелительности, - я выше элементарных манипуляций заявлениями об уходе, мои гневные мысли не излагаю на бумаге, так как умею говорить - и я куда выше доносов, их мне не позволят писать гордость и самоуважение, тебе стоит им научиться, - тогда, может, в следующий раз лор'темар пошлет всех просителей, хотя оба они понимают, конечно, что это выбьет у их нации землю из-под ног в любом случае, а допустить этого нельзя, что не отменяло ярости и злости роммата, он из них, наверное, после предательства кирин тора был соткан, - этас и сильвана могут оба отправиться на свои погребальные костры, которые я с радостью сожгу - если бы у меня еще было на это время, ведь эти двое у меня из раза в раз забирают его все больше.

васарин красный рассвет пришел к роммату буквально недавно - васарин был немного старше, но с ромматом их связывала давняя дружба. поэтому узнать о том, что васарин отбудет следом за этасом, было неприятно. встречена была эта новость уже попросту устало - но роммат дал добро. потому что понимал - ему нужны свои люди среди похитителей солнца. васарин остался в ранге чародея номинально, что упрощало вопросы доверия к нему, у него были большие связи с поставщиками, что упростит жизнь всем тем, кто уйдет следом за этасом - и он был мудрым, а потому всегда сможет разглядеть опасность и дать роммату пространство для маневра. роммат старше этаса - он заранее готовится к чему-то плохому, он знает, чего ожидать от людей, он знает, к чему они стремятся. и верисе он не доверяет - вкрадчиво просит магистра весару наблюдать и оказывать васарину всяческую поддержку. этас считает, что син'дорай необходима внешняя политика, считает, что даларан им поможет, но роммату не надо дважды ткнуться носом в дерьмо, чтобы понять, что перед ним. он с первого взгляда разобрался. этас хочет сделать как лучше, но не знает, что именно ему нужно делать. но понятия не имеют, как легко им манипулировать. он так долго пробыл возле модеры, что насквозь пропах ее дурным парфюмом, удивительно, что у них еще ногти не покрашены в один цвет - и месячные не идут в один день. и ох, модера, одна лишь мысль о чародейке заставила глаза верховного магистра опасно вспыхнуть, потому что модера его раздражала. такая двуличная и лицемерная старая лгунья. роммат помнил, как она получила место в совете шести. роммат помнил гораздо больше, чем разбалтывал. архимагами, в конце концов, они были оба. просто старая змея всегда цеплялась за власть - и опасалась эльфов. как тех, кто прожил дольше, а потому знает больше. иногда, конечно, их мнения сходились. например, как в ситуации с архимагом кел-тузадом, безумие которого было замечено еще до того, когда это приметила модера. и они настояли на изгнании. конечно. людей всегда будут просто изгонять. а эльфов будут казнить. модера смотрит виновато на архимага роммата, связанного магическими веревками. это все, что она может. защищать своих. свои - это люди. не кирин тор. роммат после того, чем ему отплатил кирин тор, похож на израненного зверя, который хрипит и скалит клыки всякий раз, когда люди тянут к нему руки. с той лишь разницей, что по уровню интеллекта к животным ближе люди. а он просто жалеет, что они все не передохли. хотя бы  в кирин торе. тогда он бы не потерял всех, кого потерял. тогда они бы не отправились помогать им. тогда их принц остался бы с ними, а не пошел в запределье. тогда сейчас все было бы проще. роммат смертельно устал, смертельно разочарован и думает, что лучше бы вместо мастера бело'вира погиб сам. потому что иногда даже у роммата опускались руки. потом он вспоминал модеру - и был как новенький. все та же ядовитая тварь. а всякий раз, когда кто-то упоминал этаса, спасибо, лорд-регент, модера приходила на ум сама собой. роммат хмурит брови и отводит взгляд куда-то в сторону, левый уголок его губ по ту сторону воротника непроизвольно дергается.

- одиннадцать. одиннадцать магистров отбыли в даларан по собственному желанию. я понимаю магистра сурдиэля, он специализируется на боевой магии и только и ждал возможности возвращения в даларан, но зная его - он будет искать стычек с альянсом. что я не буду осуждать, - наверное, потому что роммат помнит его жену, погибшую при выполнении приказа гаритоса по сражению с нежитью, потому что помнил его отчаяние, потому что знал, что сурдиэль останется его верным человеком, но желание отомстить в нем было выше, он не собирался быть верной пешкой даларана, он просто хотел взглянуть в глаза тем, кто продолжал дело сторонников гаритоса и его поганой братии, чтоб им всем в аду икалось кровью, проклятые плоскоухие, - магистр сариен и чародей аэлон, скажем, юны и жаждут признания, но магистр ирувия? магистр ламбрисса? этас испытывает мое терпение своими подрывными действиями, - роммат мрачно морщится, возвращая взгляд к лорду регенту и то ли сверля его взглядом, то ли прожигая. не от злости к терону. от злости к происходящему.